Бантики на подвязке

* * *

Прошу я себя - различай непременно
С рассудком борясь, хоть это и трудно,
Проблемную зону и зону проблемы,
Ту, где реальность граничит с абсурдом.

Проблемная зона пугает бессильем,
И если потери - то только местами,
Не связаны руки, не сломаны крылья.
Сперва поболит, потом перестанет.

А в зоне проблемы другие законы -
Там то вероятно, чего быть не может.
Там смыты границы, провалы бездонны,
Закружит, завертит, потом - уничтожит.

Ничуть не заботясь, не зная диллемы,
Прохожие мимо пройдут, не печалясь,
А я, существуя в зоне проблемы,
Выход ищу, совершенно отчаясь.

Трудясь, парадоксы заполнят пробелы.
Что ж, признаю - потрудились отлично.
Готов переход из проблемы (?) в проблему (!)
Поделен на тело, помножен на личность.


СОВСЕМ НЕ...ОБО М/НЕ....

М/не не/мечталось
Не/спалось...
Не/темной ночью...
Днем не/ясным.
Не/понимая,
Что стряслось,
Я не/душой
Звала опасность....

Я не/хотела,
Не/летела....
Не/думалось:
Меня не/тронь...
Не/сердцем,
Только не/жным телом...
Не/бабочка
И в не/огонь...

Зрачок расширеный
Не/глаза...
Не/воск...
Не/тает...не/плечо...
В не/пароксизме
Не/оргазма
Я не/шептала:
Не/еще...

Не/слезы.....
Руки о...не/мели...
Не верилось
И не/ждалось...
И что-то в не/душе
Как волос
Во ...ммм...не...
сейчас...о
б
о
р
в
а
л
о
с
ь
.
.
.





АНГЕЛ

А я писала грустные стихи,
Был болен каждый слог, слова рыдали,
Когда по воле яростных стихий
С тобой с небес на землю мы упали.

Я поднялась, а ты, увы, не смог.
Я поднялась, хоть боль терзала сильно,
Тяжелый равнодушный небосвод
На плечи лег плитой могильной.

Мой милый ангел, что являлся в снах,
Забрызган грязью, перепачкан кровью,
И крыльев переломан был размах.
Снег таял в окровавленной ладони.

Я гладила тебя по волосам,
Ты мертвым был, но был прекрасным.
Кричала - нет!- бездушным небесам,
Но только было всё напрасно.

С тобой летели мы вдвоем,
И жизнь от смерти отделяла малость.
Я знала, что мы вместе упадем,
Но не пойму - зачем живой осталась...


БЕЛАЯ

Мне ненавистен белый цвет.
Он краски поглотил другие.
Глаза слепящий белый свет,
Он снега холод в белой льдине.

За что свет белый не любим?
Я не пойму его законы.
Не белокрылый серафим,
Но в стае белая ворона.

Белевший парус вдруг пропал-
Он погребен был в пене белой.
Мой Рубикон был тем, чем стал:
Дождями смытым белым мелом.

И силы нет уже в руках,
Хоть все бело - в глазах темнеет.
И мной поднятый белый флаг
На белом фоне гордо реет.

Бинтами белыми теперь
Перевяжу свои я раны
Когда оправлюсь от потерь,
Такой как все - я белой стану.

Так я сражалась, проиграв
Себя саму. Жалеть не стану.
Совсем не важно кто тут прав,
Когда готов уж белый саван.


СЛОВО

Как можно Cлова успокоить, что душу
Терзают как звери, рвут в клочья, на части,
Они словно в клетке, и рвутся наружу.
Считают они, то, что воля - есть счастье.

Не знают они то, что мир этот страшен,
В нем место найдется несчастьям и боли,
Ни кто не поможет, никто не подскажет,
Но Cлово не верит: желает на волю.

Отпущено Cлово стремительной птицей,
Оно расправляет затекшие крылья,
И гордо взлетает, и в души стремится…
…Внезапно свое понимает бессилье.

И Слово не хочет, и Слово не может
Смириться с таким вещей положеньем.
Но это уже никого не тревожит-
Да разве ж у Слова имеется мненье?

А Слово живое, ему больно тоже
И горько: его не о чем не спросили.
Гуманнее бы было его уничтожить,
Но тратить никто не желает усилий.

Из всех вариантов страшней отторженье.
И изгнано Слово в пустые высоты,
А люди внизу, продолжают движенье
Из прошлого в вечность – такая работа.